Шутка с ядом пополам - Страница 47

И тут возникает интересный парадокс. Кто в первую очередь подозревался в убийстве Бекетова? Ну, сама Кристина в свете данной версии доказала свою непричастность, значит, Анна Николаевна. Ан нет! Анна Николаевна с самого утра в компании матери, пары-тройки престарелых родственниц и хозяйственной Татьяны Ивановны готовила еду к поминкам, а потом они вместе поехали на кладбище заказным автобусом. Теперь об оставшихся. Некипелов, Петренко и Лидия Петровна прибыли на собственных машинах, Гуревич и Панин на маршрутке — причем все порознь. Вывод — если Кристину и Бекетова убил один и тот же человек, то это не Анна Николаевна, равно как и не Татьяна Ивановна или Марина. Неужели смутные сомнения, упорно мешающие увериться в виновности вдовы, были оправданы? Значит, преступник… кто?

«Я бы в подобной ситуации не рискнул пользоваться маршруткой, — решил Игорь Витальевич. — Кристина из тех девушек, которых водитель, если он не гомик, должен обязательно запомнить. К тому же вряд ли многие выходят в столь неординарном месте, как пустырь, такое должно запомниться. Вот машина — другое дело, на ней безопаснее».

Разумеется, из этого не следовало, что таксистов не станут расспрашивать. В конце концов, самоуверенный тип мог считать, что все примут версию нелепой случайности и на этом успокоятся. Тем не менее, владельцы автомобилей требовали более пристального внимания. Из них очевидно лидировал Некипелов как единственный, выигравший от гибели Бекетова. Петренко явного мотива не имел, к тому же казался слишком непосредственен для подобной страшной игры. Лидию Петровну тоже хотелось бы сбросить со счетов по причине ее полного безразличия к жизни и смерти бывшего любовника — если б не происшествие с Мариной. Жуткий кровоподтек, который Талызин видел собственными глазами, убеждал: безразличие напускное, а Лидия Петровна — прекрасная актриса. Все это следователь систематизировал по дороге на роковой пустырь. К удивлению, он обнаружил там не только оперуполномоченных, но и Алексея Андреевича Щербакова, начальника отдела убийств.

— Спасибо за сведения о лекарстве, — поблагодарил тот. — Мать погибшей уверяет, что лично проверила, лежит ли оно в сумочке. Мол, дочка была расстроена и могла забыть, поэтому она и проверила. Лекарство было.

Потом, помолчав, с фальшивой небрежностью уточнил:

— Вы этой девочке родственник? Не сомневайтесь, мы займемся делом с полной ответственностью.

— Ее опознали? — неожиданно для себя спросил Талызин. — Родители приедут уже в морг, сюда я их не звал. Но все совпадает с вашим описанием — бордовые волосы и остальное. Документов при ней нет. Ругая себя за глупую надежду, Игорь Витальевич склонился над телом. Разогнувшись, положил под язык таблетку валидола. Лицо Кристины, искаженное предсмертной мукой, долго будет являться ему в тяжелые минуты. Он редко выезжал на место происшествия, а тем более никогда еще видел мертвой девушку, которая, живая, невредимая и хорошенькая, совсем недавно обращала к нему гневные речи.

— Это она, Кристина Дерюгина. Следов здесь, конечно, не обнаружить?

— Сами видите — сухая земля. Май-то стоит теплый.

Талызин кивнул. Между кучами мусора петляла тропинка. Ну и местечко!

— И как ее занесло в этот бомжатник? — словно прочел его мысли Щербаков. — Только, судя по всему, бомжи тут не при чем. Одежда не порвана, деньги на месте. Может, она сама этот баллончик выкинула или потеряла? Знаете, современная молодежь… Ехала на похороны, была в депрессии.

Следователь медленно побрел по тропинке, внимательно осматриваясь. Конечно, наивно полагать, что убийца выбросил баллончик прямо здесь, на виду, однако сомнительно, чтобы решился унести с собой. Наверняка сунул в мусор неподалеку. Однако трудно представить Некипелова, Петренко или Лидию Петровну, роющихся голыми руками в подобной гадости. Кстати, вот валяется на редкость удобная палка. Запихнул ею нечто в глубь кучи, ею же набросал сверху всякой дряни — и идешь себе, чистенький.

— Давайте проверим вот здесь. Очевидно, что всю свалку нам не пропахать. Тут, Алексей Андреевич, ситуация такая. Девочка мне не родственница. Она проходила свидетельницей по делу, которое меня заинтересовало. О самоубийстве физика по фамилии Бекетов.

Щербаков пожал плечами.

— Это не по нашей части.

— Возможно, по вашей, — вздохнул Талызин.

Его очень тяготило сложившееся положение. Он очень не любил лезть в чужой монастырь со своим уставом — надо же, чтобы именно его застукали за этим занятием! Но выхода не было. Вторая смерть в корне меняла положение. Теперь трудно было отрицать, что требуется дополнительное расследование. Более того — если б он по своей чертовой дотошности не стал все досконально проверять, а сразу поверил Марине и задействовал убойный отдел, возможно, Кристина не погибла бы. Восемнадцать лет — да что ж это такое! Только начала жить…

Щербаков выслушал внимательно и претензий за неожиданно подкинутую дополнительную работу не предъявлял. Наоборот, бодро заявил:

— Я понял. Сегодня мои ребята потрясут здешних водителей маршруток, гаишников и бомжей, а завтра займутся алиби наших фигурантов на среду и соседями Бекетова по дому. Будем работать вместе.

Талызин не знал, что критикуемая им только что чертова дотошность славила его среди коллег как человека, никогда не поднимающего шум по пустякам и способного добить любое, самое безнадежное дело. Неожиданно с кучи мусора раздался торжествующий вопль.

— Оно! — кричал молоденький лейтенант, размахивая неимоверно грязными руками. — Я увидел, где примято, и нашел! Смотрите!